no shit
Люблю разворачивать истории. Вроде как... если взять какую-то вещь, и задуматься, откуда она? Кого она в своей жизни видела, кто трогал ее, осторожно ли, грубо?
У меня есть старые карманные часы. Они посеребрены, а в крышку вставлен какой-то камень. Если честно, меня абсолютно не интересует, что там вставленно в крышку, но я абсолютно точно знаю, что внутри есть 3 маленьких рубина.
Каждый раз, когда я их вижу, мне представляется почтенный господин, носящий эти часы на цепочке в кармане. Или... или даже нет - молодой франт - это ведь серебро. У него есть младшая сестра, и он обожает с ней возится - правда, старается, чтобы об этом никто не узнал, потому что он стесняется этой своей любви. По вечерам он, смеясь, кладет ей часы в ладошку и объясняет, как по ним понимать время. Девчушка внимательно смотрит теплыми, ореховыми глазами, и слушает.
Или перо с кованным наконечником. Может, какие-то дамы писали им письма на надушенной бумаге, а джентельмены, получив их, снисходительно улыбались всем этим закорючкам и хвостикам. А может быть это был какой-то серьезный господин, на локтях его костюм лоснился от постоянного трения. Он работал с бумагами, и днями заполнял какие-то документы. А вечером он шел домой, к семье. А, может, у него не было семьи. Он приходил домой и подолгу сидел у окна, глядя на быстро темнеющую улицу. На коленях у него лежала книга и он мягко перебирал страницы.
А может...
Вещи - они лучше помнят события. Они многое могли бы нам рассказать, если бы говорили.
Но кто-то, наверное, все-таки умеет понимать язык шуршащих страниц, потертых диванов и потемневшего столового серебра.
У меня есть старые карманные часы. Они посеребрены, а в крышку вставлен какой-то камень. Если честно, меня абсолютно не интересует, что там вставленно в крышку, но я абсолютно точно знаю, что внутри есть 3 маленьких рубина.
Каждый раз, когда я их вижу, мне представляется почтенный господин, носящий эти часы на цепочке в кармане. Или... или даже нет - молодой франт - это ведь серебро. У него есть младшая сестра, и он обожает с ней возится - правда, старается, чтобы об этом никто не узнал, потому что он стесняется этой своей любви. По вечерам он, смеясь, кладет ей часы в ладошку и объясняет, как по ним понимать время. Девчушка внимательно смотрит теплыми, ореховыми глазами, и слушает.
Или перо с кованным наконечником. Может, какие-то дамы писали им письма на надушенной бумаге, а джентельмены, получив их, снисходительно улыбались всем этим закорючкам и хвостикам. А может быть это был какой-то серьезный господин, на локтях его костюм лоснился от постоянного трения. Он работал с бумагами, и днями заполнял какие-то документы. А вечером он шел домой, к семье. А, может, у него не было семьи. Он приходил домой и подолгу сидел у окна, глядя на быстро темнеющую улицу. На коленях у него лежала книга и он мягко перебирал страницы.
А может...
Вещи - они лучше помнят события. Они многое могли бы нам рассказать, если бы говорили.
Но кто-то, наверное, все-таки умеет понимать язык шуршащих страниц, потертых диванов и потемневшего столового серебра.
Li-Ra Я поняла.